Идентичность и приемный ребенок

[Алёна]

Основная задача здорового воспитания заключается в создании у ребенка в целом положительного представления о самом себе, в формировании идентичности, отдельной от идентичности родителей, и в развитии общего чувства уверенности в своих силах. Приемных родителей зачастую пугает тот факт, что, несмотря на все их старания, поведение ребенка говорит о его низкой самооценке. Дело в том, что на идентичность ребенка влияют не только слова родителей и их отношение к нему, но и многие другие конкурирующие друг с другом факторы, например: представление ребенка о том, почему его отдали на усыновление, какова его генетическая история, и какой была его жизнь до переезда в приемную семью. Вот почему усыновителям и специалистам, работающим с приемными семьями, так важно знать, как формируется идентичность, какую роль в этом процессе может сыграть чувство стыда, и как человек приходит либо к позитивному, либо к негативному представлению о себе.

«Real Parents, Real Children. Parenting the Adopted Children», USA, 2002
Holly van Gulden & Lisa M. Bartels-Rabb. Section 1, Ch.4, Identity and the Adopted Child

[Алёна]

Две разновидности чувства стыда

Чувство стыда играет важную роль в формировании здоровой идентичности. В самых лучших своих проявлениях стыд дает ребенку представление о том, что он человеческое существо, которому свойственно время от времени терпеть неудачи, и жизнь которого ограничена некоторыми рамками. Однако в своих крайних формах стыд может привести ребенка к ощущению, что он не состоялся как личность, что он неполноценный человек, даже недочеловек.
В своей книге «Healing the Shame That Bingds You» Джон Брэдшоу (John Bradshow) определяет эти две разновидности стыда как здоровый или питающий стыд и токсичный, разрушающий стыд. Брэдшоу пишет: «Здоровый стыд – основное метафизическое ограничение человека. Это эмоциональная энергия, которая сигнализирует нам, что мы не Бог – мы сотворены и будем делать ошибки, что порой нам нужна помощь. Здоровый стыд разрешает нам быть людьми» («Healing the Shame That Bingds You» 1988, стр.4). Для ребенка – да и для взрослого человека - совершенно естественно испытывать чувство стыда из-за своих проступков. Ребенок, которому никогда не было стыдно из-за того, что он причиняет боль другим людям или нарушает основные правила существования в обществе, скорее всего, имеет серьезные психологические проблемы.
Разрушающий стыд, наоборот, является негативным проявлением этого вида эмоций, он заставляет человека испытывать чувство вины, сожаления и замешательства по поводу конкретной мысли, конкретного слова или поступка, по своей интенсивности не соответствующее ситуации. Разрушающий стыд развивается, когда здоровый стыд «становится основой бытия» (по Дж.Брэдшоу). Вместо того чтобы стыдиться и винить себя за какой-то конкретный проступок или даже несколько проступков, человек испытывает чувство стыда за сам факт своего существования. Брэдшоу пишет: «Иметь идентичность, базирующуюся на чувстве стыда – значит верить, что твоя жизнь дала трещину, что ты неполноценен как человеческое существо». Когда стыд перерождается в идентичность, он становится разрушающим и убивает человеческую сущность».

«Real Parents, Real Children. Parenting the Adopted Children», USA, 2002
Holly van Gulden & Lisa M. Bartels-Rabb. Section 1, Ch.4, Identity and the Adopted Child

[Алёна]

Идентичность, основанная на чувстве стыда. Факторы риска

Споры по поводу формирования идентичности у приемного ребенка, как правило, сводятся к обсуждению проблем расовой и генетической идентичности. Хотя эти стороны, несомненно, являются главными элементами здоровой идентичности, даже дети, усыновленные семьями одной с ними культуры и имеющие всю необходимую информацию о своих предках и генетической истории, склонны сталкиваться с трудностями при формировании идентичности. Воспитываясь в самых лучших домах, имея прекрасных родителей, приемные дети все равно рискуют развить идентичность, в основе которой лежит чувство стыда. Общеизвестно, что не только детям, но и подросткам, и даже взрослым людям свойственно хотя бы отчасти винить себя в разводе своих родителей. Точно также каждый из бывших супругов видит причину распада семьи в себе. Люди, подвергшиеся насилию, зачастую считают, что они каким-то образом спровоцировали насильника, или даже оправдывают его, называя все случившееся наказанием себе за что-то. Неудивительно, что рано или поздно большинство приемных детей допускает возможность, что их действия, поступки, или они сами заставили биологических родителей отказаться от них.
Приемные родители усердно пытаются разубедить ребенка, объясняя ему, что усыновление – это особый способ создания семьи. Они снова и снова повторяют ребенку: «Мы тебя выбрали и ты особенный». Но прежде чем усыновители сделали свой выбор, свой выбор сделали биологические родители: они приняли решение не воспитывать своего ребенка, и для большинства детей этот аспект не проходит незамеченным.
Чувство брошенности, неважно, действительно имевшей место или вымышленной, является одним из факторов риска для формирования идентичности, основанной на чувстве стыда. Приемные дети рискуют поверить в то, что их бросили, и почувствовать себя покинутыми, независимо от их реальной повседневной жизни в приемной семье или от того обстоятельства, что биологические родители, при принятии решения об отказе от ребенка действовали, думая исключительно о его благе. Переживая потерю кровных родителей, ребенок естественным образом придет к следующим вопросам: «Почему это случилось со мной? Почему меня воспитывают не биологические родители? Кто был причиной всего этого?» Если ребенок винит себя и не способен разобраться в своих чувствах, если он принимает эту мысль как факт и объединяет результаты ее выражения в свою идентичность, у него, скорее всего, сформируется идентичность, основанная на чувстве стыда.
Прислушиваясь к чувствам ребенка и ценя их, вы можете снизить вероятность того, что он включит разрушительный стыд в свою идентичность. Ценить чувства ребенка - значит дать ему понять нормальность и естественность его переживаний. Это не то же самое, что согласиться с его мыслями и чувствами (например, прямо или косвенно указать на то, что он стал причиной решения кровных родителей). Если ребенку открыто или ненароком сказать, что он не должен чувствовать то, что он чувствует в связи со своим усыновлением, ему может показаться, что он не только был недостоин любви своих биологических родителей, независимо от того, сколько раз вы убеждали его в обратном, но и что его нынешние ощущения и переживания (то есть самое его существование) неприемлемы.

«Real Parents, Real Children. Parenting the Adopted Children», USA, 2002
Holly van Gulden & Lisa M. Bartels-Rabb. Section 1, Ch.4, Identity and the Adopted Child

[Алёна]

Конфликтующие культуры

Еще одним источником противоречивой информации, способствующей формированию у ребенка идентичности, основанной на чувстве стыда, является культура, к которой он принадлежит. Здесь полезно разделить понятие культуры на два уровня: микрокультура, «культура семьи»; и макрокультура, или культура общества, в котором ребенок живет сейчас или жил ранее. Проблема конфликтующих культур в разной степени характерна для всех приемных детей. Даже если приемные родители ребенка и его биологическая семья принадлежат к одной макрокультуре – живут в одном и том же или похожем обществе, имеют одинаковый экономический статус, одинаковое этническое наследие – как правило, есть некоторая разница между микрокультурами, укладом каждой семьи.

Чем старше ребенок в момент усыновления, тем более разрушительны для него культурные противоречия. Например, ребенок до шести лет живет в биологической или фостеровской семье, где родители считают: если человек закончил школу и нашел подходящую работу, он состоялся в жизни и добился успеха. У ребенка формируется определенное представление об успешности. Затем он попадает в приемную семью, где, возможно, имеются совершенно другие ожидания. Может случиться так, что каждый из новых родственников ребенка закончил колледж и стал профессионалом в той или иной области. И все они считают, что успешный человек – это человек, имеющий профессию адвоката или доктора, никак не меньше. Если ребенок находил вполне приемлемым для себя первое определение успешности – может быть, он даже становится высококлассным плотником или краснодеревщиком – у него могут быть проблемы с приемной семьей. Если у ребенка по генетическим или каким-либо другим причинам нет возможности соответствовать определению успешности, принятому в приемной семье, – возможно, у него просто нет желания добиваться этих целей – то он будет бояться не оправдать ожидания приемных родителей или не будет чувствовать себя частью семьи. Когда обсуждение будущего превращается в непрекращающуюся, яростную семейную баталию, у ребенка есть шанс получить низкую самооценку и идентичность, основанную на чувстве стыда.

Все приемные дети, как усыновленные в период младенчества, так и те, кто какое-то время воспитывался в биологической семье, могут столкнуться со схожими проблемами, если их природные способности ведут их на пути, отличные от тех, по которым идут остальные члены семьи. Даже если приемные родители на словах с пониманием относятся к целям и интересам своих сыновей и дочерей, некоторым детям будет трудно или невозможно в это поверить, пока родители сами не продемонстрируют своей дружбой, расположением и близким общением, что они не просто делают исключение для своих детей, а действительно принимают их такими, как они есть. Например, одна наша знакомая была разочарована, когда ее сын отказался поверить в то, что его родственников, каждый из которых имел высшее образование, совершенно не огорчил тот факт, что ему было неинтересно продолжать обучение после школы. Он принял решение получить профессиональное образование, и считал, что семью это повергнет в замешательство. Так продолжалось до тех пор, пока мама юноши, одинокая женщина, не начала встречаться с мужчиной, который не учился в колледже, и тогда сын наконец-то смог поверить в то, что остальные члены семьи, особенно мать, говорили ему все время: пока он в ладу с самим собой, в их глазах он будет успешным человеком.

Макрокультуры также могут вносить противоречия в жизнь приемных детей. Например, во многих странах ребенок считается взрослым по достижении им тринадцати-пятнадцати лет. В Соединенных Штатах и других развитых странах, человека не называют взрослым, пока он не достигнет восемнадцати лет; а мораторий о высшем образовании поднимает планку даже до двадцати лет. Ребенок, который до перемещения в американскую приемную семью воспитывался в другой культуре, может иметь осознанный или бессознательный будильник, сигнализирующий о том, что после тринадцати лет он становится взрослым человеком. Когда он достигает этого возраста, общество и экономика не позволяют ему функционировать как взрослому организму, каковым он себя ощущает. Ребенок испытывает разочарование из-за того, что к нему относятся как к маленькому (даже больше, чем средний американский тинэйджер). Если он выражает свое раздражение в манере, неприемлемой для приемной семьи или макрокультуры, в которой он находится – например, убегая из дома, активно проявляя свою сексуальность, отказываясь посещать школу, куря, принимая наркотики или алкоголь – он тоже рискует сформировать идентичность, основанную на чувстве стыда: я совершаю плохие поступки, поэтому я плохой.

«Real Parents, Real Children. Parenting the Adopted Children», USA, 2002
Holly van Gulden & Lisa M. Bartels-Rabb. Section 1, Ch.4, Identity and the Adopted Child

[Алёна]

Формирование идентичности

Чтобы понять, почему приемные дети больше других склонны формировать идентичность, основанную на чувстве стыда, несмотря на усилия родителей, помогающих им создать положительную самооценку, нужно сначала дать определение понятию идентичности. На простейшем уровне идентичность можно определить как представление человека о самом себе. Это представление меняется с течением жизни. В возрасте тридцати лет большинство людей скажет, что они уже не такие, как были в двадцать или в десять лет. В пятьдесят многие скажут, что они больше не те, что были в тридцать. Идентичность является одновременно и процессом и характеристикой человека в определенный момент времени. Наша идентичность растет вместе с нами и изменяется с каждой переменой в нашей жизни, ее можно даже «временно потерять, а потом найти». Идентичность изменчива, поскольку она частично формируется как ответ на роли индивида, окружающую его среду и значимых для него людей, а все эти факторы меняются на протяжении жизни.

Формирование идентичности – сложное уравнение, состоящее из входящей и исходящей информации, где ни одна сторона уравнения сама по себе не объясняет полностью выбранную индивидуумом идентичность. Вернее, информация, которую человек получает от других людей, и информация, которую он отдает им в ответ, объединяются и дают представление о том, каков этот человек. Ниже приведены факторы, влияющие на идентичность:

Входящая информация:

 События, происходящие с человеком или в его окружении, включая их интерпретацию человеком, его фантазии по поводу макро- и микрокультуры, в которой он воспитывался или к которой он, по его мнению, принадлежит;
 Реакция других людей на человека (что они говорят ему о нем, как они отвечают на его действия) и ожидания, которые они высказывают;
 Ролевые модели, члены семьи и другие люди, с которыми человек идентифицирует себя (например, глядя на других, человек определяет, какие шансы он имеет для достижения конкретной идентичности);
 Общепринятое определение красоты, и то, как представление человека о своем теле соотносится с данным определением.

Исходящая информация:

 Что человек «делает» в жизни, его различные роли в обществе и семье, как он оценивает свой потенциал, неважно, реалистичны эти мысли или нет;
 Эмоциональный ответ человека на каждый из представленных выше пунктов;
 Поведенческие ответы человека на его эмоции, включая отсутствие ответов.

«Real Parents, Real Children. Parenting the Adopted Children», USA, 2002
Holly van Gulden & Lisa M. Bartels-Rabb. Section 1, Ch.4, Identity and the Adopted Child

[Алёна]

Формирование идентичности и кризис идентичности

(...) Кризис идентичности зачастую определяют как «поиски себя». Человек экспериментирует, пытаясь обнаружить свои таланты и границы возможностей, входит в различные общества, пытаясь понять, к какому из них он принадлежит, находится в поисках своего места и роли в жизни. Успешное завершение поисков частично зависит от обратной связи с другими людьми и надежности тех, кто обратную связь обеспечивает. Кроме того, находящийся в поисках изучает свое восприятие прошлого и пытается представить, каким он будет в потенциальном будущем.

Мы познаем себя, используя те же средства и источники информации, что и при размышлении над образами литературных героев. Мы составляем свое мнение о том или ином персонаже, опираясь на следующие факты:

 Что он говорит, делает и думает;
 Что другие герои говорят или думают о нем, и как он реагирует на их реплики;
 Как автор интерпретирует действия персонажа, обстоятельства, отношения; и, наконец,
 Что мы знаем о социальном и культурном положении героя (как от автора, так и исходя из наших собственных представлений о похожих условиях в реальной жизни).

Заметьте, как похож этот перечень на приведенные выше списки факторов, влияющих на идентичность. На всем протяжении жизни внутри каждого из нас существует нечто бессознательное, оно смотрит на то, как мы живем, как бы со стороны и интерпретирует все события, происходящие с нами. Этот аспект человеческой личности – наблюдатель и интерпретатор – является ядерной идентичностью, это чувство «бытия», которое есть у нас всех.

Далее, чтобы получить представление о своей идентичности, мы смотрим не только на то, что мы делаем, чувствуем и думаем, но и на то, как на нас реагируют другие люди. Те, кого мы слушаем, уподобляются авторам литературных произведений - каждый рассказывает нашу историю со своей точки зрения. Они преподносят нам наше отражение. Мы сами решаем – считать или не считать это отражение адекватным; если мы приходим к выводу, что оно верное, мы включаем его в наше представление о себе. Мы не придаем значения рассказу, если он не сочетается с нашим собственным мнением о себе, или с тем, что о нас говорят другие люди, или если мы считаем, что рассказчику по каким-то причинам не стоит доверять.